— Вот можешь же и добрым побыть, старый! — улыбалась она. — Заходь потом ко мне, я пирог спекла.
— С этого и надо было начинать!
Уж проком ли, святой ли была та старушка, а, может, в крови её было что-то от древнего шаманского племени, останки которого давно уже погребены под землей, никто не узнает. Однако сон её был, что ни на есть вещий!
Так же, как совсем недавно Имперское войско собиралось воедино, со всех уголков Империи, да и не только её, будто по мановению руки бесплотной отовсюду сходился люд самых разных пород — старики и молодцы, мужчины и женщины, благородные и не очень. Объединял их всех лишь затуманенный взор покрасневших глаз и противный тоненький голосок, что звучал в их головах и вторил: «Покарай Зло! Убей седовласую мразь, которая осмелилась мешать МНЕ!».
…
Слишком… слишком много странного и непонятного, начиная от того, где имперцы взяли столько смолы, чтобы залить ей целый мать его ров в несколько километров длиной вокруг форта, как они планировали уместить 15 тысяч солдат там же, заканчивая тем, куда делись остальные Клинки, и были ли они вообще…
С войском-то разобрался, а вот что с этими излишне стеснительными ребятками делать — непонятно. Трое дух испустили, а остальные семеро и носу не казывают, хоть в рог труби, хоть жди их тут денно и нощно! А со стороны того самого холмика с деревцем еще и знакомый дед Бермунд несётся на всех порах. Он тут что забыл?
От встречи с ним я отказываться не стал, смутно помню, что недолюбливал его когда-то, и даже знаю почему, но всё это осталось в прошлом. А сейчас он может внести даже некую ясность в происходящем, всё-таки этот старик всегда умел удивлять…
— Фуух! Не жалеют же старика, хех. Сколько лет, сколько зим, как говорится! Чего загрустил, малец? — немного притворно отдышавшись, сказал Бермунд.
— А ты помолодел, старый. Где столько веков скинул?
— Так Королева постаралась! Эх, молодость… Ну да не будем об этом. В экую дрянь ты ввязался! Другого способа да нашего общего «знакомого» добраться не было?
— Сам же знаешь, что нет.
— Я не всезнающий, как кое-кто. Просвети уж, хех!
— Буду бить тварь в её же логове. — ответил я, а взгляд старика переменился.
— Вот значится как вышло… — посмурнел он. — Божок наш, может, и глупый, но не дурак… Помнишь, как он мне в голову залез? Так вот Алиса десяток лет магичила надо мной, чтобы проклятие это мерзкое снять. Ни на секунду не отходила, бедная… эх. Таки ведь и он тоже сложа руки не сидел, ученичок мой с того дня пропал, и сила героя теперь в его… лапах!
— И ты за ним прибирать пришел?
— У меня много причин, одна из них — поквитаться с заразой! А вторая — исправить ошибки прошлого… Хотя их так просто и не исправить, хах… — грустно усмехнулся старый герой. — Ты я смотрю присмирел… Телом млад, да духом стар, как говорится.
— Знаешь о Клинках? — перевёл я тему.
— Как же не знать! Еще одна гнусная поделка этого уродца. — гневно высказался он, сплюнув. — Знаешь, небось, как они появляются. Была детина шесть лет от роду и нет её! Вот так просто, сказал Всевышний — Клинком будешь, и пошло новорождённое создание скитаться по миру к «дару» привыкать. Лет пять проходит, и она уж кланяется в ноги Императору, тьфу!
— Знал, что они здесь будут?
— Не думал, что так скоро… А бой ваш удалось пронаблюдать. Ловко ты их! И всё же несчастные создания, даже праху не остается… Хотя семьям их он и не нужен, забывают они тут же… — с горечью выплевывал слова старик. — И не спрашивай, где остальные. Сам ума не приложу… Догадка, правда, есть одна… неприятная.
— Говори уж…
— Слыхал я, да и рассказывали порой… Сам понимаешь, мало тех, кто вообще хоть что-то знает об этих Клинках. В общем, когда надо упокоить особенно сильного, Уробороса, например, он же ежели старый, так его вообще мало что берет… Эти «несчастные» берут и… — закончить старику не дали. С возрастом начинаешь понимать, что у врагов иногда чуйка на «самые-самые» моменты. И появляются они как раз, чтобы их оборвать… безжалостно и с весьма грустными последствиями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 9 Куча мала
За всю свою довольно долгую жизнь я повидал множество примеров истинного таланта. Например, тот барон, под началом которого я некоторое время воевал как наемник, — талант. Так чувственно и проникновенно изображать пряники на своих картинах мог лишь он, и не важно, что дар у него был подходящий. Самое главное, что использовал он его исключительно во благо.
А есть и такие мужи, что находят себя в другом. Сеять настоящий хаос, разруху и по щелчку пальцев проливать кровь десятков тысяч, например. Это тоже в некотором роде «талант», такое уметь надо. Допустим, у меня сил достаточно, но, чтобы оставить за собой СТОЛЬКО трупов потребовались десятилетия. Ему же достаточно было одного лишь слова и удачно подобранного момента.
И теперь решение о его скорейшей смерти, перестало быть моей целью, нет, то было будущее, неотвратимое и бесповоротное… Хотя даже такой его конец не удовлетворит меня. Но вместе нарастающей злостью я чувствовал и азарт, чувствовал, как быстро билось сердце, как кровь металась по жилам, как… улыбка непроизвольно наползла на лицо. Это неприятно, не таким человеком я хотел стать. Увидь меня сейчас отец, сестра или мать, чьи выражения запомнились мне лишь в предсмертных агониях… Даже представлять страшно.
И всё же принимать себя нужно таким, какой ты есть, как говорят мудрецы, что лишь годами чешут языками на потеху народу. Придется прислушаться к их словам, ведь когда с одной стороны на тебя движутся семь, покрытых дымкой, фигур, с другой яростно несется черновласый бородатый мужик, выкрикивающий самые разнообразные ругательства, а из-за холмов, из тени леса и вообще отовсюду вдруг появляются полчища, взгляд которых прикован лишь к тебе, желание возникает лишь одно… Раскромсать их всех на мелкие кусочки! И, кажется, в этом старик Бермунд со мной даже согласен.
Из-за кривой ухмылки его помолодевшего лица открывалась печаль от неизбежности предстоящей бойни. Опять… опять своими же руками он должен был карать невинных. Сколько бы веков он ни прожил, а эту свою черту растерять не успел. Думаю, он, как и я, теперь желает лишь покоя… вечного.
…
— Это последний, командир Борислав! — кричал чумазый солдат из-под завала.
— Хорошо. Всем отдыхать и ждать указаний! — объявил Борислав и утер пот с лба тряпочкой. Развернулся и чуть не вскрикнул, увидев прямо перед собой Худого, который немного нервозно переминался с ноги на ногу.
— Б-б-благодарю, что п-позволили помочь, командир.
— Д-да не за что, ха-ха-ха… — и сам заикнулся Борислав. — Тебе еще что-то нужно?
— Н-нет, то есть д-д-д-д-д-д-… - челюсть Худого как-то странно подпрыгивала, не давая тому наконец закончить. Борислав уже стал смотреть на него, как на умалишённого, и уже было хотел начать проклинать того в своих мыслях. Но вдруг и он тоже почувствовал неладное.
С истрескавшихся стен стала сыпаться мелкая крошка — обычное явление, но что-то осыпалась она уж больно обильно. Потом и каска самого Борислава стала дрожать, отдаваясь гулом в ушах. И пока Худой всё пытался вытянуть из себя слово, командир начал настороженно озираться по сторонам. Копья, мечи, щиты и алебарды, что еще не успели собрать, так и валялись раскиданными тут и там, тряслись и отчетливо звенели. Мелкие камушки на плацу стали подпрыгивать, а обеспокоенная солдатня то разрывалась проклятиями, то молилась, то просто неподвижно стояла, уставив свои зенки в небеса.
Борислав опомнился быстрее всех и тут же побежал к винтовой лестнице, ведущей на крепостные стены, и чуть не опешил он грозно надвигающейся на него груды мышц и метала.
— ВОЙСКО!!! СЛУШАЙ ПРИКАЗ!! — заорал Кирстен, выйдя на плац. — Лучники, на стены! Конница, будь готова выступать! Всем остальным чинить ворота и не высовываться! Полки с восьмого по пятнадцатый… ожидайте указаний. — один миг, и все кинулись выполнять приказы без лишних вопросов.
